Интервью о Любви

– В последнее время много говорится о социальной ответственности бизнеса. Но насчет Вас мы как-то в замешательстве. Потому что, с одной стороны, «Ден-Тал-Из» – это муниципальная клиника. А с другой стороны, Вы входите в объединение промышленников и предпринимателей. Получается – бизнесмен в государственной структуре?

– Внебюджетная деятельность, самостоятельное зарабатывание денег на оказании платных услуг нам не только разрешено, а еще и вменено в обязанность. Чем больше мы заработаем, тем меньше на обеспечение работы клиники придется потратиться городскому бюджету, тем больше денег дадут кому-то другим. Мы этим занимаемся давно. Я помню время, когда наша поликлиника давала почти 80% средств, полученных от платных услуг всей хабаровской медицины. И самостоятельно заработанные деньги мы тратим в основном не на собственный карман. Мы с этих денег, сами понимаете, и налоги платим, и на оснащение клиники новейшим оборудованием они идут.

Сейчас уже редко, но раньше меня спрашивали: «А зачем это тебе надо? Открыл бы свою, частную клинику, давно уже был бы миллионером». Но я считаю, нормальным людям не надо такие вопросы задавать. А как по другому? Можно было задать этот же вопрос В.И. Ишаеву, когда он был губернатором: зачем он делал-то все для края, а не для себя? Я – страстный путешественник. Отпуска провожу в поездках, в основном по России. И вот я еду по стране в 90-е годы; такая разруха, такой ужас! Иркутск, мой родной город, а он ведь побогаче нашего Хабаровска, но такой там был хлам… А у нас в крае дороги строятся, мост через Амур сдается. И все потому что есть человек – есть дело. У нас был В.И. Ишаев. И это его заслуга. Помните 91-й год: тепла нет, трубы все проржавели. Он за один год поменял несколько десятков километров труб. Так что у нас есть на кого равняться. И – вперед.

– Чувствуется, что Вы – патриот нашего края и города Хабаровска, хоть по рождению и не местный.

– Я из Сибири. Отец железнодорожник. В войну двенадцатилетним начал работать кочегаром, после был машинистом паровоза, потом тепловоза, электровоза. Мать – библиотечный работник. И они очень хотели, чтобы я стал доктором. Я в армии служил в морской пехоте и готовился по учебникам к поступлению в мединститут. В институте был руководителем агитбригады, каждое лето ездил в стройотряд. Сначала бригадиром, потом мастером, и дважды – командиром. В Хабаровск я приехал исключительно потому, что в Иркутске тогда было стоматологов как собак нерезаных. А здесь в мединституте такого профиля обучения не было. Отработал 5 лет в 19-й поликлинике. Потом меня поставили на новую вот эту поликлинику, я ее строил с 88-го года.

– «Ден-Тал-Из» неоднократно признавался лучшей хабаровской стоматологической клиникой по обслуживанию ветеранов. Причем, самими же ветеранами признавался – по итогам анкетирования пациентов.

– Ежегодно такой опрос проводится. Чтобы каждый год не давать нам давать грамоты (надо ведь как-то и другие лечебные учреждения поощрять и стимулировать к этой работе), придумали новую формулировку: «Стабильно хорошая работа». У нас есть свои подопечные ветераны. Еще 20 лет назад, когда никто даже не думал об этом, мы закрепили за своей поликлиникой 50 человек ветеранов. Одиноких, самых остро нуждающихся, самых обездоленных. Кому-то из них хлеб купим, лекарства, подарки им дарим на праздники, помогаем постоянно. И лечением зубов, в том числе. Для чего это надо? Это необходимо больше даже нам, чем самим этими ветеранам. Чтобы врачебное сострадание, доброта не гасли в наших специалистах, а росли и укреплялись. Без любви к людям, к пациентам ничего толкового не получится. Без настоящей любви, не показной, не игрушечной.

Вот мы любим своих родных. А как полюбить человека, который пришел на прием? Есть методы разные. Я своих докторов 45 раз посылал на стажировку в Америку. Если раньше мы там учились новым технологиям лечения, то в 2008 году ездили уже другой методике учиться – как полюбить пациента. Вот этот момент хромает в нашем российском здравоохранении на все ноги и руки. Есть в Америке такой доктор по фамилии Фишер. Я восхищен просто им. Он говорит: «Как полюбить пациента?..» Показывает фотографию на большом экране – бабка страшная, безобразнее просто не бывает. «А она, – говорит, – пациентка. Как мне ее полюбить? Одна нога у нее парализованная, она ее подволакивает. А вторая – красивая такая, стройненькая. Так вот я постарался влюбиться в эту ногу и полюбил ее всю».

Почему артисты выступают со сцены? Потому что если бы они были рядом с вами, вы бы поняли, что они плохо играют или далеко не такие красивые, как видится издали. А врач-стоматолог чуть ли не целуется с пациентом, почти вплотную к губам человека приближается, одним воздухом с ним дышит. И пациент остро чувствует его отношение к нему. Поэтому необходимо изо всех сил расстараться и полюбить пациента. За что-нибудь. А ведь у нас даже нет такого принципа отношения к людям. Не обучают этому в ВУЗах. А в Америке обучают. И когда пациент почувствует к себе такое доброе, как к родному человеку, отношение, он отдаст последние деньги. Но любящий человек не возьмет у любимого последние деньги. Он не будет их у него вытягивать. Он скажет: «Вот у меня есть такая возможность, давайте, может быть, скидку попросим, я обращусь вместе с вами к руководителю, он только может подписать какую-то скидку. Потому что вам много тут денег платить». К такому врачу и руководитель по-другому относится. Потому что видит, что он болеет за человека. А те, кто хотят урвать для себя, они не продержатся долго на плаву. Время этих людей ушло, кануло.

– Но чтобы было доброе, как Вы говорите, любовное отношение к пациентам, нужно, чтобы такие же отношения культивировались и внутри самого коллектива клиники.

– Несомненно. У нас четкая взаимосвязь: только ты, даже в малости, теряешь человеческий облик, ты теряешь очень многое. В первую очередь, в деньгах. Кстати, даже в крайне тяжелые 90-е годы, когда на многих предприятиях зарплата по полгода не выплачивалась, у нас практически не было ее задержки. Один раз, правда, случилось – заработали денег, но на всех не хватало. Я говорю: «Давайте сделаем так – начнем выдавать снизу, с уборщиц и санитарочек, кто меньше всех получает, кому больше всех нужно. Им и выдали. Я с каждым персонально переговорил, кто согласен потерпеть недельку или 10 дней.

Вот буквально на днях узнал, что у моих шести докторов найдены серьезные проблемы со здоровьем. Думаю, что-то надо делать. С одним уже поговорил. Его надо отправлять на курортное лечение. Ну, . деньги нашли, отправим А вообще, с целью оздоровления коллектива мы уже много лет оплачиваем дорожку в бассейне – каждое воскресенье человек 30-40 ходят, плавают. Праздники коллективно отмечаем – день медика, 8 марта, 23 февраля, день рождения поликлиники, день рождения гл. врача. У нас есть кодекс «Ден-Тал-Из». Есть свой гимн, флаг даже есть свой. Но я к этому отношусь без фанатизма. Самое главное – это любовь к самому себе, любовь к ближним, любовь к пациентам и уважение к своим коллегам. На это очень сильно обращается внимание. Если кто-то относится к этому по-другому, то этот человек просто вышвыривается из коллектива. Либо меняйся, либо ищи другое место работы. Может, поэтому, когда человек приходит куда-то трудоустраиваться, смотрят: если год хотя бы отработал в «Ден-Тал-Из», берут очень охотно. Я от многих это слышал. Потому что работа у нас – очень серьезная школа. И профессиональная и, надеюсь, нравственная.

– Ну, доброе отношение к пациентам и коллегам – это понятно. Если человек человеку не поможет, то кто поможет? А при чем тут тигры? Как вышло, что Вы когда-то, лет 15, наверно, назад взялись за спасение тигра Лютого?

– Тут надо начать издалека. Я с 1994 г. начал сотрудничать с американскими коллегами. Один раз вышел такой, чуть ли не международный, скандал. Американец начал меня отчитывать письменно, что, мол, вы там, русские, ничего не понимаете, ничего не умеете, и век будете сидеть в своей недоразвитой стране. Меня это так возмутило, до корней волос просто. И я ему написал: во-первых, не твое, мягко говоря, собачье дело, я ж не трогаю твоих американских коллег. Второе, кто у кого берет? Я ж у тебя покупаю, я тебе деньги плачу, поэтому радуйся и благодари, а не оскорбляй. Письмо было резкое. Он, конечно, обиделся сильно. Потом я отправил туда своего главного бухгалтера, чтобы свести концы с концами. А когда сверку провели, оказалось, что он еще и должен нам.

И вот в это же время, где-то в начале 90-х, я приехал в Кутузовку посмотреть, что там за центр реабилитации диких животных. Познакомился с В.Е. Кругловым. Он пожаловался, что денег не хватает ни на что. Вижу, что Емельяныч действительно по-настоящему болеет за свое дело. Ну, и как у каждого нормального человека возникла потребность чем-то помочь. Стал помогать ему деньгами. Потом Круглов рассказал, что Лютик больной. Говорит: согласны американцы полечить, да и наши специалисты из Москвы тоже готовы приехать. Я сказал: ну, в принципе, и мы можем. Сказал, а сам побаивался. Не в том плане, что страшно тигра лечить. А думаю: что-то не так сделаем, еще не дай Бог, умрет зверюга. В России еще таких операций тиграм не делали. Но честно признаюсь, когда он сказал про американцев, меня заело. Что мы, хуже, что ли? Сами с усами.

Мы очень серьезно к этому вопросу подошли. Я потребовал, чтобы дали разрешение из министерства, из Москвы, и из хабаровского нашего правительства. Изучили анатомию тигра. Мы и литературу поднимали, и с американцами связывались, со специалистами из Тайланда, кто работал с тиграми. Надо же было знать, как идут у них кровеносные сосуды. Даже анестезиологу – куда вводить лекарственные препараты, в какое место? Ну, у человека – понятно. А куда животному вводить? Хорошо хоть, по стоматологической части нам было все понятно. Остеомиелит, что у человека, что у животного развивается по сходному сценарию.

А Лютый уже не ел значительное время, похудел килограмм на пятьдесят. По сути, умирал зверь. У него был миелоидоз, уже сепсис развивался. Ну, и вот мы взялись за него. Первый раз мы сами ему наркоз делали. Перестраховались с дозой, и у него была остановка дыхания. Мы дышали там за него. Но самое главное, вывели, спасли Лютика. Зубов удалили штук 5, которые в патологический процесс попали. Потом антибиотики ему лили струйно и т.д. и т.д. Операция длилась около 4 часов, не считая наркоза. Все это прямо в вольере, на улице. Там такая небольшая металлическая дверь. И вот когда сделали операцию (а в вольере было человек 40; помимо докторов много журналистов, телевизионные операторы), говорим: «Все, прекращаем. Сейчас Лютый очнется». Как все ломанулись в эту маленькую дверку! И журналисты – самые первые.

Вот спасли мы Лютика, подлечили его. А потом уже и зуб вставили. Покрыли его золотом. Не для красоты, конечно, а потому что золото обладает антисептическими свойством. Но там слой золота всего 0.70 микрон. Через неделю уже оно все стерлось. А сам клык этот у Лютика 9 лет отстоял. Когда выпал, мы ему по-новой делали.

– А коллеги Ваши сразу согласились Лютого лечить?

– Не то слово, отбоя не было. Всем было интересно. Но, тем не менее, у некоторых испуг был. А уже в последний раз, этой весной, когда другого тигра – Жорика оперировали, тут пришлось кого-то и поуговаривать. Раньше-то люди как-то попроще были. Даже те же доктора. Особо много желающих не было. Пришлось исключить нескольких, кто сильно боится тигра. Они были в резервной группе. Вдруг что-то с доктором приключится. Поэтому нужно было подстраховаться. Все организационные моменты надо было учесть. Вплоть до того, что по разным машинам рассадил докторов. Мало ли: в аварию попадут или еще что.

Операция, которую сделали тигренку Жорику, была не менее уникальной, чем те, что перенес тигр Лютый. Заболевание у них одно и то же. Правда, у Жорика оно не было осложнено миелоидозом. Зато пришлось повозиться с пластикой. Мы удалили тигренку больные зубы и корни, обработали десну. А потом, вместе с лицевыми хирургами, закрыли остатками здоровых тканей открытую рану на морде. Теперь можно не опасаться, что гнус, который вот-вот проснется в тайге, занесет в организм тигра инфекцию.

После этого наши доктора туда ездили с родными своими, рассказывали, как участвовали в операции. Дома некоторые портреты сделали, как они там с Жориком… Ну, это нормально.

– Человек должен гордиться тем, что он сделал.

– Конечно. Сейчас Жорик, как говорит Эдуард Круглов, чувствует себя хорошо. Но еще одна операция, чисто эстетическая, ему бы не повредила. Если Круглов будет настаивать на ней, мы готовы сделать. Уже ее продумали: можно сделать так называемый Филатовский стебель. Это, если по-простому, лоскуток кожи берется с плеча или предплечья, подшивается одним концом к шее. А потом, когда прирастет, отрезается и перетягивается на морду. Метод на людях давно отработанный, но человеку – наложил повязку, и он это дело бережет. А с тигром же так не получится, он вмиг может все с себя содрать…

– Операции-то подобные дорогие, а Вы за них денег ни с Владимира Емельяновича, ни с Эдуарда Круглова не взяли.

– Когда Круглов говорил по поводу москвичей, он мне сказал, что они запросили 60 тыс. долларов, чтобы приехать и сделать операцию. Я вот прибросил: самая затратная статья, около 80% – это зарплата. Мне не надо зарплаты. Доктора мои согласились тоже безвозмездно поработать. Но об этом даже вообще никто не заикался. У нас медикаменты, препараты, материалы были свои. Оборудование все у нас есть. Санитарки, медсестры простерилизовали марлевые повязки, накрутили тампонов. Закупили одноразовые предметы. Наша врачебная бригада – 16 человек – все на своих машинах приехали туда. Кто-то запланированный заранее отдых отложил. Это ведь все в выходной день делалось. Но особых проблем не было. Все ведь зависит от того, что за люди работают в коллективе, какие отношения складываются между ними. И даже больше скажу: какие отношения у них со своими родными. Я в это тоже по возможности стараюсь вникать. Спрашиваю, к примеру, коллегу: не забыл ли позвонить, поздравить мать с днем рождения, с 8 марта… Любовь к близким, она потом плавно переходит на пациентов. Если ты не любишь родных и близких, то ты не полюбишь пациента. Однозначно.

– Человеческое отношение к тиграм начинается с человеческого отношения к людям?

– Абсолютно верно.